Волшебная щука

В самый последний день старого года ученик четвёртого класса Kиря Сорокин вместе с верным Трезоркой отправился ловить рыбу. На новогодний вечер Киря решил не ходить. На это у него были свои очень важные причины.

Во-первых, если говорить откровенно, Киря не хотел встречаться с учительницей Верой Ивановной, потому что по русскому языку него была двойка. Последний диктант Киря написал так плохо, что Вера Ивановна сказала:

— У тебя, Сорокин, десять ошибок. Сразу видно, что ты давно не повторял правил.

И откуда эти учителя знают, когда человек повторял правила, а когда нет?

Была и вторая причина, из-за которой Киря променял ёлку на рыбалку.

Как только стало известно, что у него в табеле будет такая неприятная отметка, редактор классной стенной газеты Лена Вострикова моментально записала что-то в своём блокнотике. Теперь наверняка в праздничном номере на Кирилла будет карикатура. А какой уважающий себя ученик любит, чтобы его разрисовывали в газете да ещё подписывали под рисунком какие-нибудь обидные стишки? Может быть, кто и любит, но Киря Сорокин не любил и поэ­тому шёл сейчас на рыбалку. «Пусть Вострикова сама читает новогоднюю газету, — думал Соро­кин, — а я лучше прочитаю следующий номер, в ко­тором будут заметки про других учеников».

Так, предаваясь невесёлым мыслям и покрикивая на Трезорку, который, как всякий порядочный пёс, гонялся за воробьями, он дошёл до удачливого ме­ста. Здесь прошлой зимой здорово ловились щуки. Киря выдолбил лунку, вынул из мешка удочки-махалки и скоро так увлёкся рыбацкими заботами, что забыл и про двойку в табеле и про редактора Ленку Вострикову.

Всё было бы хорошо, но короткий зимний денёк догорал, а рыба не ловилась. Трезор, набегавшись по заячьим следам, улёгся рядом с лункой. Наш ры­бак совсем заскучал.

Вдруг... леска натянулась, и от резкого рывка коротенькое удилище махалки чуть не выскользнуло у рыбака из рук.

— Попалась! — обрадовался Киря, вскочил и стал вытягивать рыбу. Трезорка отчаянно залаял, путаясь у него под ногами.

Минут пять возился Кирилл, но крупная рыбина не поддавалась. Когда рыбак порядком устал, она рванулась последний раз и выпустила блесну.

— Уф! — сел Киря на снег. — Сорвалась! Ну и здоровая!

Но в ту же минуту вода в лунке забурлила, плес­нулась, и большущая щука сама выпрыгнула на лёд. Она посмотрела по сторонам, потом уставилась на оторопевшего рыбака, подмигнула ему и вдруг заговорила стихами:

— С Новым годом. Будь здоров,
Славный Киря-рыболов.

Киря от удивления глотнул воздух и не очень уверенно сказал:

— Здра-здравствуйте!..

Вежливость Кирилла понравилась щуке, она немного помолчала (наверно, подбирала рифму) и ответила:

— В глубине проточных вод
Я живу трёхсотый год.
И хотя я так стара,
Я, мой друг, весьма мудра.
Про меня и в сказках пишут.
Неужели ты не слышал?

Киря немного освоился и, уже примерно наметил в какую сторону бежать, если вдруг в этом появится необходимость, сказал:

— Как же... По щучьему веленью, — знаю. Вас ещё там Емеля ведром изловил.

Щука снисходительно улыбнулась:

— Было и такое дело...
Но теперь я поумнела.
В глубине проточных вод
Я живу трёхсотый год,
Видела во тьме веков
Очень много рыбаков,
Но никто из них, Кирилл,
Рыбу в праздник не ловил.
Почему же ты пришёл?
Это, брат, нехорошо.

Кирилл потоптался на месте, поковырял вален­ком снег, а потом взял да и рассказал про все свои неудачи первой встречной щуке.

Говорящая щука оказалась на редкость внима­тельным собеседником. Она ни разу не перебила Кирилла, хотя была старше его на двести девяносто лет. Скажем прямо: Сорокин этого не заслуживал, сам он нередко перебивал старших. Но щука слу­шала, сочувственно кивала головой, а в самых инте­ресных местах ахала почти так, как это делает из­вестная Ленка Вострикова, когда забывает, что она редактор.

Выслушав Кирилла, щука подумала и спросила:

— Ты ответь мне, Киря, толком:
Очень хочешь ты на ёлку?

— Хочу-то хочу, — ответил Кирилл. — Только я маскарадного костюма не сделал. У нас ведь все ребята старших классов — ну... четвёртого или де­сятого — сами делают костюмы. Да потом Вера Ивановна обязательно напомнит мне про двойку.

Тут щука перебила мальчика:

— Уважаемый Кирилл,
Ты, наверно, позабыл,
Что среди проточных вод
Я живу трёхсотый год.
Я достаточно стара,
Я достаточно мудра.
Услужить тебе я рада,
Я устрою всё, как надо!
Но за это, Киря, брат,
Возьми меня на маскарад!

«Ну чего я потащусь со щукой на вечер? — недовольно подумал Киря. — Ребята засмеют». Однако и отказать щуке было страшновато — как-никак, а говорящая. Но мальчик всё-таки решился.

— Нет, я лучше домой пойду, — сказал он. Трезор, пошли! До свидания, товарищ щука! — и Кирилл стал укладывать в мешок свои удочки.

Щуке очень хотелось попасть на маскарад. Хотя она и прожила триста лет, но настоящего школьного новогоднего маскарада ни разу не видела. Поэтому она воскликнула:

— Ах, зачем же торопиться?
Я могу и пригодиться,
Ты, конечно, позабыл:
Я волшебная, Кирилл.

«А ведь верно, — подумал Киря. — Эх, жаль, что у нас дома паровое отопление и печки нет, я бы на этой печке на ёлку приехал, как Емеля, вот бы удивились ребята...»

— А что вы можете делать? — поинтересовался Киря.

Щука горделиво выпятила жабры и ответила:

— Вот пошлёт тебя мамаша за водой,
Ты же скажешь вёдрам вашим: — Эй, за мной!
Побегут они на речку... И что ж?
Сам ты ходишь у крылечка и ждёшь.
Подождёшь ты их, Кирилл, пять минут —
Вот и вёдра с водой тут как тут.

— Нашла чем удивить, — шмыгнул носом рыболов. Это я и сам умею. У нас дома есть водопро­вод. Повернул кран — и вода польётся. Только вёд­ра подставляй, и на крылечко выходить не надо.

Щука так широко раскрыла от изумления рот, что долго не могла его закрыть: её очень поразили слова Сорокина. Наконец она проговорила:

— Раз ты сам всё это можешь —
Значит, ты волшебник тоже!

— Ну, какой я волшебник, — возразил польщён­ный Киря. — Просто я живу в новом доме с водо­проводом и паровым отоплением.

Объяснение Кирилла было исчерпывающим, но щука не унималась:

— В глубине проточных вод
Я живу трёхсотый год.
Я мудра, но я не скрою:
Не слыхала про такое.

Тут ученик четвёртого класса Киря Сорокин не выдержал.

— Знаете что, щука, — сказал он, — я вас очень прошу: бросьте говорить стихами. Говорите, пожа­луйста, по-человечески.

— Ладно, — согласилась щука. — Хоть это и трудно, но я постараюсь. А делать я могу всё, что ты пожелаешь. Захочешь ты, например, царевну Несмеяну рассмешить — пожалуйста!

— Что вы сказали? — не понял Киря. — Какую Царевну Несмеяну? Ах, да, вспомнил! Она жила в древности, при царе Горохе, ещё до революции. А де­вочек из нашего класса и смешить не надо. Они сами так смеются, что будь здоров! А скажите, вы може­те сделать так, чтобы я диктанты хотя бы на тройку писал, а?

— О, мой юный друг Кирилл!
Ты, наверно, позабыл... —

воскликнула щука, но, вспомнив, что она обещала не говорить стихами, смутилась и продолжала простой прозой:

— Диктанты писать без ошибок? Пожалуйста!

— Ну, если так, — решился Киря, — полезай в мешок. Так и быть, возьму вас на ёлку. Только вы по своему щучьему веленью сделайте так, чтобы карикатуры на меня в стенгазете не было.

— Сделаю, — хихикнула щука и нырнула в мешок.

Через полчаса Киря, Трезорка и щука добрались до школы. У ярко освещенных дверей Сорокин остановился и, смущённо дернув щуку за хвост, который высовывался из мешка, сказал:

— Послушайте, щука, а как же я буду без маскарадного костюма? Ребята скажут: Сорокин опять подвёл класс.

— Уважаемый Кирилл, — ответила щука, — все будет в порядке.

И вот, представьте себе, только успел Киря произнести «по щучьему веленью, по моему хотенью, пусть я окажусь на ёлке в костюме», как увидел себя в вестибюле школы, услышал звуки оркестра и крики друзей:

— Смотрите, смотрите, как здорово Кирилл оделся рыбаком!

— Гляньте-ка, у него махалка и даже целая рыбина!

— Киря, неужели сам поймал?

— Ребята, качнём Со­рокина!

«Молодец всё же эта старая щука, — думал, взлетая вверх, наш рыбак. — Как она здорово придумала насчёт костю­ма».

Но в следующую ми­нуту настроение у Кирил­ла упало. Да и было от­чего: через толпу проби­ралась Лена с неизменным карандашом в руке.

— Ребята, — закричала Лена, — внимание! На­шему Сорокину за костюм рыбака присуждена пре­мия — новенькие лыжи!

— Ура! Ура! — закричали ребята. А Кирилл по­думал: «А что, Вострикова не такая уж плохая дев­чонка, как кажется с первого взгляда».

Когда ребята разошлись по своим праздничным делам, Кирилл размечтался: «Эх, и заживу я те­перь! Поставят мне двойку, а я «по щучьему ве­ленью, по моему хотенью» — р-раз и исправлю её на тройку. Да что там на тройку, лучше на четвёрку. А то возьму да сразу на пятёрку — вот удивится Вера Ивановна».

Рассуждая так, Сорокин подошёл к стенной га­зете своего класса. Ах, какая это была газета! Как любовно украсили её ребята рисунками, какой был у неё заголовок! Даже перевидавшая всякие виды щука и та прошамкала из мешка: «Хорошо!» и чуть было не сложила стихи по этому поводу.

Газета, конечно, была хорошая. Но посредине по­следней колонки белело пустое место. Да, да, совершенно пустое место! Как будто редколлегия собиралась переписать сюда заметку, да позабыла. Увидев это, Кирилл спросил:

— А здесь, наверно, была карикатура на меня?

— Да, именно, уважаемый Киря, — гордо произнесла щука. — Эта карикатура исчезла по моему веленью, по твоему хотенью.

— Что же делать?! — проговорил Киря. — Ведь это пустое место портит газету!

— Безусловно, мой друг, — согласилась щука, — но ты можешь назвать фамилию любого ученика, и вместо тебя здесь будет карикатура на него.

— Вот хорошо-то! — воскликнул Киря. — Вы, я вижу, и правда волшебная щука. Давайте сюда «па щучьему веленью, по моему хотенью» карикатуру на Вострикову!.. Пусть знает, как других рисовать!

И что вы думаете? В ту же минуту там, где были совершенно пустое место, появился рисунок; Лена Вострикова лихо скачет на двойке, а за ней на тоненьких ножках несутся ошибки.

— Вот здорово! — подскочил Киря. — А ну-ка интересно, что здесь написано?

А написано под рисунком было вот что:

Очень лихо, очень бойко
Лена мчит верхом на двойке,
А за ней ошибок стая
Догоняет — вот беда.
...Если правил ты не знаешь,
Не ускачешь никуда!

«Хорошо написано, — подумал Киря. — Я вот тоже не знал правил и наделал ошибок... Стоп! А у Востриковой-то по русскому пятёрка! Как же быть? Нет, так не годится, надо про кого-то другого». Кирилл долго перебирал в памяти своих одноклассников, но все они были хорошими ребятами. Никто из них не был виноват в том, что Сорокин получил двойку по русскому.

— Ладно уж, — самоотверженно произнёс Киря. — А ну-ка, «по щучьему веленью, по моему хо­тенью», пусть здесь будет всё, как было.

Не успел Киря моргнуть, как на рисунке вместо Востриковой гарцевал, оседлав двойку, он сам. А подпись гласила:

Очень лихо, очень бойко
Мчит Кирилл верхом на двойке...

— Вот теперь всё правильно, — согласился Киря.

В это время над головой Кирилла раздался голос:

— Внимание, внимание! Говорит школьный ра­диоузел. Начинаем конкурс на лучшего чтеца...

— Уважаемый Киря, — заинтересовалась щу­ка, — а что будут читать на этом конкурсе?

— Как что? Конечно, стихи, — ответил Кирилл.

— Неужели? Ах, я так люблю стихи. Пойдем, по­слушаем.

— Вам, щука, хорошо, — ответил Киря. — Вы не обещали ребятам, что будете выступать на этом конкурсе, а я обещал...

— Так в чём же дело, — обрадовалась щука, — тогда пойдём скорее.

Но Кириллу пришлось сознаться, что обещать-то он обещал, а сам ничего не выучил.

— Ах, Киря, — сокрушалась щука, — неужели ты не знаешь ни одного стихотворения?

— Знаю, — ответил Кирилл. — Только на кон­курсе надо прочитать как следует, со всеми знаками препинания. Тут готовиться надо...

— Уважаемый Кирилл, — торжественно пере­била щука, — а я на что? Ты только начинай, а зна­ки препинания я беру на себя.

Как ни сопротивлялся Кирилл, но щука его уговорила. Дальше события стали развёртываться так стремительно, что Кирилл не успел опомниться, как очутился на сцене. А ведущий уже объявлял:

— Продолжаем наш конкурс. Ученик четвёртой класса Кирилл Сорокин прочтёт стихотворение Алек­сандра Сергеевича Пушкина «Бесы».

Ребята захлопали в ладоши. Кто-то крикнул:

— Молодец, Сорокин, сдержал слово!

 На него зашикали:

— Тише, Кирилл и так стесняется!

— Начинай, Киря, чего там... Тише, тише! Пока ребята шумели, Кирилл успел прошептать: «По щучьему веленью, по моему хотенью, пусть я прочитаю стихотворение со всеми знаками препинания». После этого он уверенно начал:

— Мчатся тучи — запятая,
Вьются тучи — запятая,
Колокольчик динь — тире,
Динь — тире, динь — тире.

В зале тишина сменилась громким смехом. Ребята загалдели:

— Вот так Киря, ну и выучил!

— Этот Сорокин всегда только хвастает, а ещё в четвёртом классе учится!

Долго раздавался смех, долго ещё возмущались ребята, но Кирилла на сцене уже не было. Он брёл по коридору и ругал щуку:

— Тоже мне, а ещё волшебная, стихами говорит... Опозорился я теперь: «Динь — тире, динь – тире...» Да там, если хотите знать, и не тире вовсе, а чёрточка. Различать надо. Вам бы за такие знаки Вера Ивановна единицу поставила.

— Дорогой Киря, — оправдывалась щука, — ты же сам сказал: «Пусть я прочитаю стихотворение со всеми знаками препинания». Вот я и старалась.

— Старалась, — ворчал Кирилл. — Как теперь ребятам на глаза показаться?

— Не огорчайся, Киря. Я же волшебная. Ты только скажи: «По моему хотенью, пусть ребята всё забудут». Да скорей, а то вон навстречу идёт маль­чик и улыбается.

— Да это же Олег, — ахнул Кирилл. — Мы с ним за одной партой сидим. Это он над моим динь — тире» смеётся... Скорей «по щучьему велению, по моему хотенью» пусть ребята забудут про меня... А теперь проверим, забыл ли Олег про моё выступление... Эй, Олег, здорово! Ты куда это?

Олег удивлённо посмотрел на Кирилла и отве­тил:

— Здравствуйте! А вы откуда меня знаете?

— Да что ты, Олег! Неужели ты меня правда не узнаёшь?

— А вы... Ты из какой школы? — ответил в не­доумении Олег.

После этого Кирилл совсем растерялся:

— Олег, да что ты? Олег! Да я... Ушёл... Вот так штука! Что это с ним?.. А вот и Вера Ива­новна.

Кирилл хотя и опасался встречи с учительницей, но сейчас обрадовался.

— Здравствуйте, Вера Ивановна! — закричал он.

— Здравствуй, — ответила проходившая мимо учительница.

— Вера Ивановна, — заторопился Кирилл, — я эту двойку исправлю.

— Про какую двойку, мальчик, ты говоришь? — Удивилась Вера Ивановна.

— Как про какую? Да за диктант! — чуть не плача, проговорил Киря.

— А ты из какого класса? — недоумевала учи­тельница.

— Вера Ивановна, да что вы? Я же из вашего класса. Я Сорокин!

Но не помогло и это. Оказывается, Вера Иванов­на не помнила никакого Сорокина. И хотя Кирилл пытался её убедить, что она именно ему, а не кому-нибудь другому поставила двойку, учительница пожала плечами и ушла. А навстречу приунывшему Кириллу бежала Лена Вострикова. Киря воспрянул духом: «Ленка-то уж меня помнит, — подумал он. — Не один раз в газете протягивала».

— Эй, Лена, иди-ка сюда! — позвал Кирилл,

— Здравствуйте, — смущённо поздоровалась Лена. — Вы меня звали?

— Да, я, — обрадовался Кирилл. — Лена, скажи мне всю правду. Ты меня знаешь?

Но Лена пожала плечами:

— Нет, что-то не помню.

— Что ты, Вострикова, — заискивающе сказал Кирилл, — я же из вашего класса. Ты меня ещё в стенной газете протянула: «Если правил ты не знаешь, не ускачешь никуда». Да ты не бойся. Я не сержусь, мне даже приятно...

Но и Лена, как ни старалась, не могла припомнить Сорокина.

«У, а ещё редактор, — думал бедный Кирилл, когда и она ушла. — Хотя, может быть, я изменился? Пойду-ка к зеркалу». Но из зеркала смотрел на Кирилла сам Кирилл Сорокин. Курносый, царапина на левой щеке (боролись с Олегом в доброе старое время, когда все узнавали Кирю). Кирилл потрогай себя за ухо. Отражение в зеркале сделало то же самое. «Нет, это я, — решил Кирилл. — А всё-таки сбегаю-ка я на улицу, к Трезору, уж он-то, меня узнает».

Но и Трезор не оправдал надежд. Увидев хозяина, он равнодушно отвернулся. А когда Киря по­пробовал погладить его, заворчал и отскочил в сторону. Напрасно Кирилл звал собаку и Трезоркой и Трезорушкой — пёс ворчал на него, как на чу­жого.

— Да что ты, Трезор, сво­их не узнаёшь? — проговорил Кирилл.

В ответ пёс залаял и убе­жал домой.

И тут Сорокина как осе­нило.

— Стоп! — крикнул он. — А скажите, щука, что я про­сил последний раз сделать по щучьему веленью?

— Ты сказал, — ответила щука, - «пусть ребята забудут про меня».

— Вот они и забыли, — обиделся Кирилл. — Со­всем забыли, как будто меня и не было. А кто на физкультуре дальше всех прыгнул? А кто летом в лагере больше всех карасей выудил?.. То гово­рили: «Кирилл — чемпион!», «Кирилл — ка­расиная смерть». А теперь забыли про живого человека.

Огорчённый вернулся наш рыбак в школу. А там вовсю продолжалось веселье. Мимо Сорокина про­бегали одноклассники, но никто из них не узнавал Кирилла.

«И надо было мне связываться с этой волшебной щукой, — пожалел Киря и тряхнул мешок. — Поду­маешь, маскарад ей захотелось увидеть, танцы. Тоже мне — балерина!

— Ну-ка, — вдруг решился Кирилл, — «по моему хотенью», ступай, щука, в реку. А я уж как-нибудь без волшебства обойдусь.

Стоило Сорокину произнести эти магические слова, как щука моментально исчезла, как будто её и не было. В ту же минуту оказавшийся рядом Олег хлопнул Кирилла по плечу:

— Киря, здорово! Что это тебя не видно?

— Олег! — просиял Кирилл. — Ты меня узнал?

— Вот ещё! Думаешь, оделся рыбаком, так уж тебя и не узнаешь?

— Да нет, — смущённо забормотал Кирилл, — я так...

Но приятелей перебила вездесущая Лена Вострикова:

— Сорокин, а я тебя ищу, ищу. Пойдём скорей. Там ребята из четвёртого «Б» вызывают наших плясунов на соревнование.

И что вы думаете? Он так лихо плясал в тот памятный вечер, что ребята не хотели выпускать его из круга. А одноклассники Кирилла до конца вечера гордо и снисходительно поглядывали на учеников других классов.

...Вот и вся новогодняя история про Кирилла Со­рокина, бывшего двоечника. Остаётся только сообщить, что сейчас он учится на самые круглые пятёрки и не боится встретиться со своей учительницей

На горьком опыте Кирилл убедился, что волшебная щука хороша только в сказке.