Путешествие воробья

«Дал слово — выполни!» — подумал рано утром воробей. Он вскочил, встряхнулся и выглянул из скворечника.

Перед самым рассветом прошел веселый дождь, и сейчас казалось, что и двор, и поленницу дров, и крылечко кто-то помыл.

У летней кухни бабушка кормила кур. Обычно это делала Галя, но недавно она уехала в лагерь отдыха. Отъезд ее запомнился всему двору. Галя на прощание насыпала курицам больше, чем всегда, зерна. Люкс получил миску вкусной похлебки, Черныш — очень хорошую кость. Не забыла Галя и воробья — и ему досталась горстка зерна.

Потом со стороны школы донесся звук горна. Ох, как он радостно созывал ребят! Так звал, что козе Марте, псу Чернышу и даже старому Люксу — всем захотелось в детский лагерь. И деду захотелось, потому что он вышел на крылечко и даже выпрямился, как солдат в строю. Но, как известно, дедушек, а тем более коз, в лагерь не принимают... Поэтому к школе, где стоял автобус, поджидая малышей, ушли только Галя с бабушкой.

Тогда отправлялась в дальнюю дорогу Галя, а вот сегодня улетал в неведомые края воробей. Бабушка, конечно, не знала об этом, а то она, может быть, насыпала бы для него отдельную кучку зерна. Насыпала бы, а курицам пригрозила пальцем: «Не трогайте — это воробышку!» Но и вместе с курицами можно было неплохо позавтракать. И воробей кинулся прямо под их длинные ноги.

Вдоволь наклевавшись, он вспорхнул на поленницу, почистил клюв и чирикнул:

— Ну, ребята, не поминайте лихом!

— Счастливого пути, воробей! — откликнулся Люкс.

— Городских собак не дразни, — посоветовал Черныш.— А письмо! — мекнула с улицы Марта.

Она только что вышла на зарядку, но, услышав разговор, остановилась.

— Письмо? — гавкнул Черныш. — Какое письмо?

— Я думаю, — объяснила Марта, — что нам следует отправить с воробьем письмо коту Егору. Так принято в хорошем обществе.

— Кто же его напишет, письмо-то? — уставился на Марту и даже приподнял от удивления ухо Черныш.

— Неужели ни один из нас не сможет написать письмо? — спросила Марта.

На этот вопрос козы никто не ответил. Куры сделали вид, что ищут жучков и червяков, и стали рыться в сырой после дождя земле. Люкс прикрыл глаза, будто он дремлет. Петух Петя, подскакивая, пытался поймать мотылька, залетевшего из огорода. Пес Черныш сердито смотрел на козу и думал: «Вот погонять бы тебя как следует, чтобы ты не спрашивала что попало! Жаль только, что нельзя, все-таки — соседка».

И тогда Марта сказала:

— А почему бы тебе, Черныш, не написать письмо? Ты ведь один раз был в школе и даже сидел у Андрюшки в парте.

— Мне?! — встряхнул лохматой головой пес. — Я бы, конечно, попробовал, но не знаю — получится у меня или нет. А вот прочитать могу. Все, что вы напишете...

И чтобы никто не сомневался в том, что он умеет отлично читать, Черныш пробежался по двору, что-то понюхал, пофыркал и стал рассказывать.

— Вот здесь Пеструшка ела червяка...

— Это я ей принес из огорода, — смущенно признался петух Петя.

— Верно, — подтвердил Черныш. — Бабка ругается, когда ты в огород бегаешь, поэтому ты пробираешься через дырку в ограде. Вот здесь у забора об этом написано.

Петух обиделся, что весь двор узнал его секрет, и отошел в сторону.

— А тут, — сообщил Черныш, — Люкс после дождя ходил. Подошел к калитке в огород, потоптался и назад пошел. Куда же он пошел? — продолжал читать Черныш все, что лапами написали на сырой земле обитатели двора, и воскликнул: — В конуру пошел!

— Было такое, — подтвердил Люкс. — Мне показалось, что кто-то чужой по огороду ходит, а это Андрюшка редиску искал...

Коза Марта в этом месте рассказа грамотея Черныша вздрогнула. А вдруг он прочитает, что она как-то рано утром забиралась в бабкин огород...

— А вот здесь воробей завтракал, — продолжал читать следы Черныш. — Сначала под ногами у Хохлатки три зерна склюнул, потом у Пеструшки тоже три. А когда Петя за жуком погнался — вот здесь жук полз, — воробей на Петином месте стал клевать.

— Скажите, пожалуйста, — удивилась Марта. — А я и не представляла, что ты так хорошо читаешь! А кто у нас лучше всех пишет?

— Воробей! — объявил молодой пес. — Его лапки лучше других отпечатываются.

— Тогда воробей пусть и напишет письмо, — заявила Марта.

— А зачем ему писать, — заметил Люкс. — Он же сам летит.

Все с этим согласились и опять стали прощаться с путешественником и давать ему разные умные советы.

— А вы, ребята, поглядывайте, чтобы скворцы тут мой дом не заняли, — попросил, взлетая, воробей.

— Не беспокойся! — кукарекнул ему вслед Петя.

— Ме-ме-между прочим... — хотела что-то сказать коза, но воробей уже был далеко.

Знакомой дорогой, сначала над огородами, потом над переулком, дальше опять над огородами и садами, добрался воробей до сельмага. Здесь он отдохнул вместе с приятелями воробьями.

— Ну, молодец, не забываешь нас, навещаешь, — сказал ему старый воробей, тот самый, который однажды пил водицу из корытца.

— А я, братцы, в город направился! — объявил наш воробей.

— За покупками!.. — загалдели воробьи. — Пшена купить... Интересно, а почем там овес?

Но воробей их разочаровал, он сказал, что летит вовсе не за покупками.

— За че-чем же? За че-чем же?! — обступили его приятели.

— Кота проведать...

После этих слов воробья, будто ветер прошумел возле сельмага. Услышав про кота, воробьи с шумом разлетелись в разные стороны. И даже наш не отстал от других. Вместе со старым воробьем он оказался на трубе сельмага.

— Ох, брат, ну, брат... — не мог никак отдышаться старый воробей. — Ну, ты, оказывается, шутник. «Кота проведать!» Ой, держите меня, а то я в трубу свалюсь!

«Шир! Шир! Шир!» — это другие воробьи слетелись на крышу и уселись вокруг трубы. Они чирикали, не слушая друг друга. Они орали так, как орут зимой, когда после морозов и метелей вдруг наступает оттепель. Но как они ни галдели, а когда путешественник подтвердил, что действительно направился в город, в гости к своему другу коту Егору, воробьи это услышали и вновь бросились — кого куда понесли крылышки.

Да, сразу вот так, без подготовки, упоминать кота в компании воробьев просто нельзя. Не переносят они такое слово, и путешественник это понял. Когда перепуганная стая опять слетелась, но уже на забор, он спросил у старого воробья, не знает ли тот дорогу в город.

— Везде я бывал, — признался старый воробей, -и на конюшне, и к тебе на пир прошлым летом летал, и даже, страшно подумать, в самый конец нашей улицы как-то залетел... а в городе не был. Поговаривают, что по этой вот дороге автобус в город бегает. Но точно я тебе не скажу. Темное это дело...

«А, где наша не пропадала! — решился воробей. — Тогда и я по той же дороге отправлюсь».

За сельмагом начинались совсем уже незнакомые места. После одноэтажных домов, таких, какие стояли и на его улице, вдруг показались огромные — двухэтажные. «Вот это да! — обрадовался воробей. — Уж это, конечно, и есть город! Быстро же я добрался».

От радости у путешественника и сил прибавилось. Он долетел до первого большого дома, сел на балкон и увидел почти целый медовый пряник. Правда, этот пряник с краев кто-то обкусал, но подкрепиться еще было чем, и воробей принялся за работу.

Но не успел он клюнуть и с десяток раз, как от того же пряника начал отщипывать крошки неизвестно откуда взявшийся совершенно незнакомый воробей.

Тут уж непременно надо было драться!

Путешественник взъерошил перья и наскочил на соседа.

— Ты чи-чи-чиво! — чирикнул тот и толкнул нашего воробья.

— А ты чи-чи-во?!

Конечно же, на крик стали слетаться другие воробьи и принялись советовать:

— Дай ему, дай!

— Ишь какой, прилетел на наш балкон да еще и дерется!

А два драчуна наскакивали друг на друга, и неизвестно, чем бы кончилось дело, да скрипнула балконная дверь, а из-за нее показался совсем еще маленький человечек. Он кое-как переступил порог и потянулся к прянику.

Все воробьи, и наш в том числе, вспорхнули с балкона и уселись на телеграфный столб. Они тут же забыли про драку и начали хвалиться друг перед другом, как ловко спаслись от неминуемой беды.

— Он ка-ак протянет руку, а я ка-ак взовьюсь вверх! — говорил один.

— А меня он чуть за хвост не схватил! — хвалился другой.

— А я, а я!.. А он, а он! — чирикали остальные.

— Парни! — перебил их воробей-путешественник. — А где здесь кот Егор живет?

Забыл он, что нельзя при воробьях произносить слово «кот». Услышав про этого страшного зверя, новые знакомые воробья тут же пустились наутек. Еле-еле наш путешественник догнал воробья, с которым дрался на балконе, и начал разговор по-другому:

— Скажи, пожалуйста, это уже город?

— Какой город? Никакой это не город! — ответил тот.

— А где же город?

— Че-че-чепуха! — воскликнул тот. — Никакого города нигде нет!

— Как нет? — даже испугался воробей.

— Так и нет. Придумали его, и все!

— А что же есть?

— Наши дома есть. За ними огороды есть. За огородами болото и кочки. Сколько ни лети — все болото и кочки. Да и чего туда лететь?

— А говорят... — начал, подлетев к ним, другой воробей.

— Мало ли что говорят. А ты там был?

— Не был, но ведь говорят же...

— Вот я тебе сейчас покажу, что говорят... Не будешь спорить!

И воробьи начали сердито скакать друг перед другом. Не дожидаясь, когда они окончательно подерутся, наш путешественник полетел дальше вдоль дороги. Он был уверен, что город где-то есть. Иначе куда бы ездила бабка?! Откуда бы приезжал кот Егор?! И куда, наконец, летит он сам?! Конечно, в город!

Тут и дома кончились, и начался луг. Шоссейная дорога тянулась через этот луг все дальше и дальше. Вдоль дороги кто-то наставил столбов, натянул от одного к другому провода. Может быть, ожидали, что воробей полетит в гости к городскому коту Егору именно здесь — вот и поставили столбы, чтобы было где ему отдыхать. Так путешественник и летел — от столба к столбу, от столба к столбу. Сядет, посидит, отдохнет, какую-нибудь козявку склюнет — и дальше.

По шоссе проносились машины, даже автобус пробежал. Давно бы пора показаться городу, а его все не было. Надо бы спросить у кого-нибудь, далеко ли город. А у кого спросишь? Как только скрылись последние дома поселка, воробьи больше не встречались.

Сначала радовался этому путешественник: вот, мол, какой я отважный, вон куда залетел! Здесь, пожалуй, еще ни один воробей не бывал... А потом загрустил он и стал подумывать — не вернуться ли домой.

Другие птицы, правда, попадались, но все такие птицы, что с ними и не заговоришь. Высоко в небе проплыли две цапли. Так высоко, что до них и недочирикнешь. Потом повстречалась стая скворцов. Они обогнали воробья и уселись на черемуху неподалеку от шоссе. Расспрашивать у скворцов про дорогу воробей не стал. А вдруг они знают, что он уже второй год живет в чужом скворечнике!

Нет, лучше с ними не связываться. И воробей пропорхал мимо.

Подальше, там, где дорога пересекала березовую рощу, увидел он иволгу. Это была очень красивая птица. Вся золотисто-желтая, а крылья черные. В общем, такая красавица, что и заговаривать с ней было боязно. И воробей не стал бы с ней связываться, если бы не слышал однажды такой разговор...

Как-то иволга села на березу за бабкиным огородом, а Галя сказала брату Андрюшке:

— Андрюша, посмотри, к нам прилетел попугайчик!

— Сама ты попугайчик, — ответил Андрей. — Это иволга, и если хочешь знать, родственница нашему воробью, потому что она из отряда воробьиных.

Тогда воробей не поверил Андрюшке. А сейчас подумал: а вдруг и, правда, родственница. Подлетев поближе, он по-свойски спросил у иволги, не знает ли она дорогу в город.

— Фиу-ти-лиу! — ответила ему иволга.

— Че, че? — не понял воробей.

— Фиу-ти-лиу, — опять пропела желтая птица, а потом добавила: — Разве ты не знаешь, что я говорю только по-индийски. Я ведь прилетела к вам из Индии.

— А это дальше, чем город? — спросил воробей.

Но иволга уже взлетела, сверкнула в чаще берез своими золотыми перышками, и оттуда донесся ее голос:

— Спа-сибо! Спа-сибо!

Воробей не понял, за что благодарит его такая важная птица. Он обиделся на нее, но переживать не стал и полетел дальше искать город.

За березовой рощей шоссе пересекала неширокая речка. Через нее был построен мост. Здесь, под мостом, воробей решил напиться. Он опустился на песчаный берег, нашел возле самой речки маленькую лужицу и только начал пить, как услышал разговор:

— Миша, Миша, посмотри — домовый воробей!

— Придумала, откуда тут может взяться домовый воробей!

— А какой, а какой? Скажешь, луговой?

— Конечно, луговой!

Воробей пригляделся и увидел, что на другом берегу речки сидят мальчик и девочка и, как он правильно сообразил, спорят о нем.

— Миша, — продолжала девочка, — видишь, какой он большой, а луговые воробьи поменьше.

— Домовые воробьи должны жить в домах, — не соглашался Миша, — а где здесь дома?

— Все равно — домовый, видишь, у него черное пятно на горле и на грудке, а у луговых...

— Ну и что! — перебил Миша.

— У домовых темной скобочки нет на щеках. Как ты про это не знаешь, а еще юннат!

— Я юннат по жукам и бабочкам, — важно объяснил Миша.

— Вот видишь, а споришь! Значит, сдаешься?

— Ладно, сдаюсь.

«Наверно, все-таки я не домовый, — стал раздумывать воробей, — а скворечный. Потому что живу в скворечнике». Но тут издали, с той стороны, откуда текла речка, протрубил горн.

— Побежали! — соскочил юннат по жукам и бабочкам Миша. — А то на обед опоздаем.

— Подожди, я еще за воробьем понаблюдаю. Интересно мне, зачем домовый воробей к нам в лагерь залетел.

Но воробей не хотел, чтобы за ним наблюдали. Его ожидала дорога, и он взлетел на мост.

— Воробей, воробей, вы потеряли перышко. Вернитесь, пожалуйста! — кричала вслед ему девочка.

Но зачем воробью потерянное перышко. Назад в крыло или в хвост его никак не вставишь. И он уселся на перила моста и стал осматриваться. И в той стороне, куда побежали дети, он увидел разноцветные флаги, голубые дома, высокие качели и другие неизвестные сооружения.

«Конечно — это город», — решил воробей.

Через несколько минут он добрался до первого дома и уселся на крышу.

Внизу бегали, скакали, кричали мальчики и девочки. «Значит, в этом городе живут одни дети», — решил путешественник и начал приглядываться, не бродит ли где-нибудь неподалеку в поисках мышей кот Егор.

Кота на посыпанных песком дорожках он не заметил и перелетел к следующему дому. К нему со всех сторон строем шли и шли дети. Из дома доносилось позвякивание кастрюлек и чашек. Вот так же бабка на летней кухне стучала и звенела чашками, когда готовила еду. И воробей понял, что в городе наступил обед, поэтому и идут в этот дом все его жители. Тогда он перелетел на столб и стал ожидать, когда вместе с каким-нибудь строем прошагает на обед кот Егор. А может быть, городские коты ходят обедать своей колонной и вот-вот они покажутся.

Однако сколько воробей ни присматривался, видел только мальчишек и девчонок. Ни Егор, ни другие коты в дом не заходили.

«Ну, что же, — решил путешественник, — сегодня Егор наловил мышей, наелся и сейчас спит где-нибудь на солнышке. Поэтому он и обедать не пошел...»

Раз так, надо было его искать. И воробей полетел к следующему дому. Но ни у соседнего дома, ни у других Егора он не обнаружил. И вообще воробей не увидел ни одного кота. Собака, правда, в этом городе жила. Большая лохматая собака. Когда путешественник вернулся к столовой, она прыгала возле крыльца и с радостным визгом встречала выходящих мальчишек. А те почему-то называли ее каждый по-своему: кто Шариком, кто Трезоркой, а кто Дружком. И на все эти клички собака отзывалась.

«А вдруг и это не город», — загрустил воробей. И как тут было не грустить, прошла уже половина дня, а до города он не долетел.

— Миша, Миша! Смотри, еще один домовый воробей! — закричала та самая девочка, которая сидела с мальчиком у речки.

— Лучше бы ты показала майского жука, — равнодушно ответил Миша и побежал становиться в строй.

— Послушайте, воробышек, может быть, вам пригодится перышко? Я подобрала его у моста. Оно совсем новое, — сказала девочка.

Но воробья перышко не интересовало, и он полетел вдоль широкой, посыпанной песком дорожки.

Был бы рядом родной скворечник, воробей забрался бы в него и в тишине спокойно обдумал, как ему быть дальше. Но скворечник и двор с друзьями находились отсюда очень далеко, и посоветоваться здесь не с кем. Что же делать? Лететь дальше, но где этот город? Возвращаться назад? А что он скажет Люксу, Чернышу, петуху Пете, козе Марте, козлу Козлу?

Раздумывая так, воробей неожиданно увидел... Кого бы вы думали? Он увидел Галю! Да, Галю из своего двора. Она сидела на скамейке и болтала ногами.

Обрадованный воробей опустился совсем рядом, почти у ее ног, и принялся скакать, чтобы обратить на себя внимание. Но Галя, та самая Галя, которая дома часто угощала его пшеном, на этот раз воробья просто не узнала. И даже когда девочка-юннат, пробегая мимо со своим товарищем, крикнула: «Миша! А вот еще один домовый воробей!», — даже после этих слов Галя не обратила на воробья внимание.

Воробей очень обиделся, но тут же подумал, что во всем виновата девочка, которая назвала его домовым. А ведь он жил в скворечнике, значит, был не домовым, а скворечным воробьем. И воробей принялся чирикать: «Это же я! я!»

Но тут просигналил горн, и все дети побежали в корпуса. Скрылась за дверью и Галя. И когда путешественник уселся на форточку и заглянул внутрь дома, Галя уже лежала в постели — наступил час отдыха.

Теперь воробей догадался, что прилетел не в город, а в лагерь отдыха. Он же провожал Галю, когда она сюда уезжала.

Обида на Галю не проходила, и он сначала решил, что когда она вернется домой и будет угощать его зерном, он гордо отвернется и не станет есть. Но потом воробей передумал. «Ладно, — сказал он сам себе, — только чуть-чуть поклюю, и только самые лучшие зернышки».

Под скамейкой, на которой сидела Галя, после утреннего дождя земля еще не просохла. На ней хорошо отпечатались воробьиные следы. И он решил написать Гале письмо. Воробей попрыгал туда-сюда по этой земле, ковырнул ее клювом. И получилось вот что: «Здесь был я — скворечный воробей. Скакал под скамейкой, а потом улетел!»

Теперь, если Галя сядет на эту скамейку поболтать ногами, то увидит его письмо. Прочитает и очень удивится, и, конечно, будет жалеть, что не узнала воробья из своего родного двора. А может быть, сюда забредет кот Егор и тоже прочитает письмо. Уж Егор-то поймет, зачем прилетал воробей...

Письмо написано — можно со спокойной совестью возвращаться домой. Наш путешественник чирикнул и отправился в обратный путь.